Борьба с чумой разложения общества

0
430

В июне вопросы нравственности и морали в Осетии стали популярнее, чем смена правительства и появление врио Главы республики. То девушка в трусах в супермаркет зайдет, то семинар по сексологии надумает кто-то провести. И общество не может реагировать спокойно. Тьма изобилующих нецензурной лексикой комментариев в социальных сетях говорит о том, что людям тема «ниже пояса» гораздо интереснее, чем все, что происходит вокруг.
Поводом для нашей встречи с представителями двух организаций, борющихся с падением нравов в нашем городе – Батразом Кучиевым из движения «Иудзинад» и Хетагом Моргоевым из движения «Ацаг дин», – стало их обращение к главе муниципального образования г. Владикавказ Махарбеку Хадарцеву по поводу недопустимости в нашем городе рекламных баннеров, развращающих молодежь.
– Чем вообще занимается ваше общественное движение? Лично я узнала о нем на прошлой неделе. Всех спрашивала – никто о вас не слышал.
Б.К.: Может быть, вы не тех людей спрашивали. Наоборот, мы имеем информацию, что «Иудзинад» известно благодаря нашим делам. Но все равно не из-за этого работаем. Со временем о нас узнают и те, кто о нас и не слышал.
– Все-таки расскажите о себе вкратце, пожалуйста.
Б.К.: Вначале была инициативная группа из нескольких человек. Хотелось что-то сделать, изменить, принести какую-то пользу, и в марте провели расширенное заседание круглого стола. Пригласили ученых, профессоров, представителей общественных движений. Мы озвучили ряд вопросов, и состоялось обсуждение того, что происходит в жизни нашего народа, т.е. вопросы, касающиеся ирон æгъдау, традиционных норм, духовных ценностей. В итоге участники круглого стола сами пришли к мнению вынести их на публичное обсуждение. И тут же предложили формат, от которого отошли заранее, но назвали его «съездом». На мой взгляд, это слово стало замыленным в последнее время, в нем содержится даже некий негатив. Поэтому назвали это мероприятие Форумом осетинских фамилий. Руководителем оргкомитета назначили меня путем голосования. В очень короткое время для такого масштабного форума – за полтора месяца, может, чуть меньше оповестили максимальное количество осетинских фамилий, которым было предложено из своей среды выбрать двух-трех делегатов, самых авторитетных, знающих, тех, которым доверяет фамилия. 18 мая у нас состоялся форум, на котором надо сказать, впервые в истории осетинского народа присутствовало 2 000 человек. Были вынесены определенные вопросы, в итоге люди проголосовали за самые главные. Во-первых, было предложено внести изменения в Конституцию республики в связи с понятием «ирон æгъдау», чтобы оно было как-то регламентировано. Поскольку понятие есть, но оно нигде не обозначено. Во-вторых, в горной части находятся наши святилища, которые никем не охраняются, отношение к ним несколько поверхностное, и есть такая мировая практика о придании таким зонам статуса сакральных территорий. Разговор идет только о сохранении нашей национальной культуры, не более того. Важно отметить: мы не занимаемся хозяйственной деятельностью, политикой, не касаемся ни конфессий, ни религий. Пусть каждый развивается, как считает нужным, мы говорим только о сохранении æгъдау, языке, его развитии. И после форума началась наша активная работа. Появилось движение, которое говорит от имени народа, т.е. от имени фамилий. Они нам дали это право, a мы взяли на себя огромную ответственность, и у нас образовался совет движения, в который и вошли в основном люди из инициативной группы. Мы проводим очень много мероприятий, различных заседаний, конференций. Но основная деятельность – это работа с фамилиями.
– Раз про внесение в Конституцию разговор зашел еще в прошлом году, наверное, вы думали о том, в какой форме это должно быть туда внесено?
Б.К.: Мы написали официальное обращение в парламент от имени участников форума. Вначале оно должно быть вынесено там на голосование. Для этого нужно необходимое количество голосов. Но, по всей видимости, у правительства и парламента очень много дел. Кстати, среди наших членов есть депутаты, которые курируют это. Дело двигается, но медленно.
– Вы меня не совсем правильно поняли. Как это должно быть выражено в Конституции именно словесно?
Б.К.: Это должны писать депутаты. Команда юристов будет разрабатывать регламент, в котором юридически и экономически все будет прописано. Но сперва надо принять его, как данность. Это рядовая процедура.
– Вам не кажется, что такое обособление республики, прописывание в Конституции – это не совсем уместно, в то время как весь мир стремится в XXI веке к глобализации?
Б.К.: Я в этом ничего хорошего не вижу. Что же, сотни тысяч людей под одну гребенку причесать? Мы станем, как все.
– Но это же, получается, возвращение к средневековью?
Х.М.: Что вы под этим понимаете?
– Ну, например, во многих национальных обычаях есть вполне серьезное обращение к силам природы.
Х.М.: Ну и что. Мы живем в природе. Она – наш естественный культурный фон. Вы повторяете слова этнографов прошлого века. На самом деле все гораздо сложнее. Вы мыслите дуально – я вам сейчас небольшой экскурс в религиоведение провожу. A люди, которые создавали культуру, в том числе и русскую, думали не дуальным мышлением, поэтому природу отделять от себя они никак не могли.
– Но это же и есть пережиток прошлого.
Х.М.: Пережиток – это когда люди отделяют от себя природу и относятся к ней, как к нечто чуждому. И от этого страдает экология, a человек превращается в раба тех сил, которые стоят над природой. Вот вы говорите, XXI век. A для кого-то сейчас XXXI век. Кто это считал? Ведь это условная дата. Но здесь понятие культурного времени. Мы сейчас живем в веке 21-м, a те, кто в джунглях, в каком веке они живут?
– В том-то и дело, речь идет о прогрессивных странах. Таких, к счастью, много.
Х.М.: Прогрессивные, может быть, в техническом плане. США начинали как пуританская страна, a закончили тем, что над Белым домом вывешивают один нехороший флаг. Мы хотим создать такие условия, в которых человек получал бы воспитание не из телевизора и интернета, a из среды, которая формировала бы его как самобытную личность. Культурное общество возникает только тогда, когда есть крепкая семья. Ирон æгъдау направлен на то, чтобы создать ее. Все наши национальные обряды подчинены семье. Осетин без семьи – это инвалид. Глобализация отрицает семью. Поклоняемся силам природы? Но так устроен человек.
– Хорошо, я вас поняла. Давайте вернемся к тому, с чего все началось – к рекламным баннерам.
Х.М.: Это не с них началось, а происходило на протяжении нескольких лет. К нам обращались, что можно сделать, чтобы, выйдя в город, не слышать грубую речь, не выбрасывали мусор на улицах. A это все вещи взаимосвязанные. Мы относимся к культуре, как к системе норм и запретов. A система предполагает связь. Нельзя воспринимать все фрагментарно и дискретно. Рекламные баннеры во многом формируют культурный ландшафт нашего города. Когда мы видим форму подачи любого товара, которая абсолютно дезориентирует нас как представителей этноса и носителей определенной культуры, то это, на наш взгляд, не должно иметь места.
– Но мы всей редакцией искали в городе порочащие его вид баннеры и не нашли.
Х.М: То, что может быть приемлемо для вашей редакции, то, с точки зрения тех, кто к нам не обращался, может быть очень непристойным. Я еще помню людей, которые не разрешали пить своей дочери из бутылочки. Для какой-то части этноса это может быть приемлемо, a для другой – непристойная вещь. Сегодня вы этого не увидели, a завтра это будет на каждом углу. И ваш глаз совсем не будет замечать те явления, которые вижу я. Мы видим примеры других стран, которые идут по такому пути. Человек получает основную информацию от органов зрения, но я как человек, воспитанный в традиционной семье, замечаю это негативное явление. Это формирует культурный взгляд, который отличает нас от представителей других национальностей. Разрушение начинается с мелочей.
– Почему «разрушение культуры» не влияет на человеческие качества? Если можно употреблять выражение «хороший, приветливый человек», то оно уместно по отношению ко многим представителям «погрязших во грехе» европейских народов. A вот про местных жителей такое далеко про всех нельзя сказать. Грубость, лживость, лицемерие – все это у нас процветает быстрее, чем рекламные баннеры.
Х.М.: Уровень эгоистичности у нас в Осетии, к сожалению, зашкаливает. Надо с этим что-то делать.
– Баннеры развращают молодежь. A как же сауны? Вы пробовали что-нибудь делать с их существованием?
Х.М.: С саунами мы не боролись. Это проблема Министерства внутренних дел. Не в нашей компетенции на данный момент иметь с этим дело. Здесь необходимо менять сознание. Но такое в мире уже делается: если возможно легализовать однополые браки, то почему бы не восстановить тот пласт сознания, с которым мы обретем культурное значение нашего народа.
– Я живу неподалеку от одной из саун. Каждый день я вижу там десятки, если не сотни машин. Неужели все-таки это менее важная проблема, чем манекен в купальнике?
Б.К.: Мы не министерства, не структуры какие-то, не оппозиция, не обличители, не критиканы. Работаем в определенном сегменте – культурном, национальном. Конечно, мы видим это все. Занимаемся сохранением национальных, культурных норм и формированием среды. Это большая работа. Надо вернуть то, что подверглось некой девальвации повсеместно, в том числе и в нашей республике.
– Вам не кажется, что многие моменты нашего разговора напоминают диалоги между Фамусовым и Чацким из комедии «Горе от ума»: «A судьи кто? За древностью лет к свободной жизни их вражда непримирима. Суждения черпают из забытых газет времен очаковских и покоренья Крыма»?
Х.М: Нет. Мне это напоминает всякие шумерские и платоновские тексты, в которых говорилось, что молодежь такая-сякая. Давайте теперь зададим вопрос: «A где сейчас эти древние цивилизации?». В чем-то они были правы.
И если осетины прошли фазу почти полного уничтожения, донесли до сегодняшнего дня нашу культуру, то это уже многое значит. Она так устроена, что в большей степени находится в абстрактном поле.
– И, наверное, последний вопрос. Пару недель назад у нас в городе был нашумевший случай, когда психически нездоровая девушка из Саратова в трусах пошла в магазин. Не спорю, случай предосудительный. Это нарушение общественного порядка. Но на нее отреагировали не сотрудники полиции, a местные жители, которые ее избили, после чего она уехала. Комментарии в сети по этому поводу также изобиловали всеми «красотами» нецензурной лексики. Неужели именно такая реакция должна быть у людей, которые ратуют за сохранение культуры?
Х.М.: Да, мы видим, что фон агрессивности сейчас зашкаливает. Человек, приехав сюда, должен был, глядя на всю обстановку, на город, понять, что здесь можно, a что – нельзя.
Б.К.: A в Чечне как бы поступили?
– Я думаю, что Чечня в данном случае – не лучший пример для подражания. На Ближнем Востоке ее вообще бы насмерть забили камнями.
Б.К: A как должен средний человек отреагировать на это?
Х.М: Я думаю, что к ним сначала обратились. A потом, встретив какую-то реакцию, отреагировали определенным образом. A в какой форме к ним должны были обратиться? Мы не хотим идти по европейскому пути. Может, какая-то часть общества и хочет, но существенная – ему активно сопротивляется.

Елизавета ЧУХАРОВА

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите свой комментарий!
Пожалуйста, введите ваше имя здесь

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.